Жительница Алексеевского района поделилась воспоминаниями о своем детстве в блокадном Ленинграде

Поделиться воспоминаниями эта светлая и добродушная женщина пришла к нам в редакцию в сопровождении дочери Елены. В Лебедино они живут почти год. До этого их семья проживала в Казани, а приехали они в Алексеевский район в мае прошлого года, поскольку после перенесенного инфаркта Галине Владимировне нужен чистый и свежий воздух.

На встречу с Раисом РТ Рустамом Миннихановым Галину Владимировну пригласили, поскольку она, будучи на пенсии, 17 лет была заместителем председателя общественной организации жителей блокадного Ленинграда Приволжского района и 5 лет в аналогичной должности на уровне города. В Казань она переехала в 1954 году, где порядка 30 лет проработала на заводе резинотехнических изделий, откуда вышла на пенсию с должности начальника участка.

Начало блокады

"Блокада началась 8 сентября 1941 года, когда мне было семь лет, - вспоминает Галина Владимировна. - Тогда я не понимала, какое горе охватило всех нас. В самом начале октября немцы разбомбили Бадаевские склады, и в городе начался голод. Люди брали с горящих складов землю, процеживали через сито и потом клали ее в горячую воду и пили, потому что в ней было много сахара. Мама бегала в поля за хряпой – остатками листьев капусты, оставшимися после уборки, затем их солили, чтобы не умереть с голода. В первые дни блокады папа ушел добровольцем на фронт и погиб в ноябре.

Эвакуация и бомбежки

Когда замерзла Ладога, по ней стали возить продукты и вывозить эвакуированных. Еще летом, скорее всего в конце июля, детей стали отправлять из города. Мама и нас вывезла, но в конце августа она с подругой приехала и забрала нас обратно, сказав, что лучше мы будем все вместе, чем врозь. Ходила с мамой на ее дежурство в ЖКО. Помню, однажды во время бомбежки осколок упал рядом, и для меня это было обыденностью: «Ну осколок и осколок», - подумала я тогда. В один из дней во дворе дома взорвалась бомба. Взрыв был такой силы, что наш четырехэтажный дом треснул от одного угла до другого. Повезло, что в нем была арка и погасила взрывную волну, иначе бы дом просто развалился бы, и мы все погибли под завалами. В другой раз мы были у родственников, и от взрыва бомбы повалилась вся посуда – это я отчетливо помню. Бомбили город постоянно. Передвигались от арки до арки, от укрытия до укрытия.

Голод и озверевшие люди

В 1942 году от голода умер мой трехлетний братик Валя (на фото в центре), он не смог выжить. Мы везли его на санках в братскую могилу, поскольку хоронить самим ни у кого не было сил.  А я, видимо, покрепче была и смогла пережить все 900 дней блокады. Тогда я в полной мере не понимала происходящего.

В один из дней на улице мама встретила женщину из своей деревни и пригласила ее к нам домой переночевать. Тетя Надя мне тогда еще сказала, что на сердце у неё неспокойно, и тоже поехала к нам ночевать. Мы жили в квартире, где было 4 комнаты, и в них проживали другие жильцы. Утром мы все ушли: я в школу, а тетя к себе домой. Мама с той женщиной остались дома. Дома у нас хранились продовольственные карточки, которые она увидела. И вот, когда никого не осталось, гостья незаметно принесла топор и обухом три раза ударила маму по голове. А, чтобы вы понимали, все тогда были голодные, ослабленные, опухшие от голода. Так вот эта женщина забрала продовольственные карточки и убежала. По счастливой случайности ночью с работы пришел наш сосед. Дядя Вася спал в своей комнате и услышал, как мама вскрикнула, пришел в комнату, увидел маму в крови и побежал за той женщиной. Догнал ее, привел на работу к маме в ЖКО и рассказал о произошедшем. Маму коллеги любили и уважали. За этот бесчеловечный поступок они избили воровку и, видимо, ударили сильно, что она там же и умерла. А мама после этого месяц лежала в больнице, где ей делали трепанацию черепа.

Выживали, как могли

Меня кормила мама. Но как она могла находить еду, я не знаю. Однажды она принесла с базара лепешки, но, когда начала их жарить, поняла, что они из козьих «шариков». Есть мы это не стали, а вот соседка от безысходности попросила отдать их ей, потому что была на грани. Но через неделю она все же умерла от голода. Почти у всех была дистрофия. Все люди болели водянкой, потому что очень много пили кипятка, чтобы хоть что-то было в желудке. Это было страшно, это было жестоко, это был ад.

Смерть повсюду

Квартиры тогда у всех были открыты, чтобы санитарные дружины моги заходить и забирать умерших людей, а, если находили рядом с телами живых детей, определяли их в детский дом. А вынесенные трупы укладывали штабелями во дворе, и так они лежали до весны. Хоронили их только весной. Блокаду не смогли пережить мои братик, дедушка и тетя Надежда (на фото вторая справа), ей было 18 лет - все они умерли от голода. Мамочке моей спасибо, что смогла меня прокормить.

Ситцевое время

Новость о прорыве блокады и позже о полном снятии мы восприняли как нашу победу, то, что мы пережили это страшное время. В дальнейшем, когда война уже уходила от нас все дальше и дальше, мы поняли, что такое счастье. Это - когда в магазинах много еды, когда люди не умирают от голода, не нужно прятаться от бомбежек. Тогда мы все чувствовали вдохновение – это было ситцевое время.   

Жизнь после

Когда кончилась война, с мамой мы целый год ходили на финский вокзал, куда приезжали солдаты, в надежде встретить отца, хотя похоронка на него пришла в 1941 году. Затем я поступила в Ленинградский техникум резиновой промышленности. Окончив его в 1954 году, по распределению отправилась в Казань. Там я встретила будущего мужа Александра, с которым мы поженились и воспитали двоих детей - Елену и Александра".

Сейчас у ветерана 5 внуков, 5 правнуков. 14 февраля Галине Владимировне исполнится 89 лет. От всей души поздравляем ее с наступающим днем рождения, желаем долгих лет жизни, здоровья. Спасибо, что сохраняете память о тех страшных временах.

 Война

Мне было семь, как грянула война.

Но я еще тогда не понимала,

Какое горе охватило всех,

И, что война -  такое, я не знала.

Я помню ленинградцев с первых дней,

Когда на фронт отцов и братьев провожали.

Я помню зарево кровавое ночей,

И как о корке хлеба мы мечтали.

Я помню. как холодною зимой

На кладбище везли мы с мамой брата.

А раньше, помню, на передовой

Убили моего отца-солдата.

Я не должна забыть о них,

Чья жизнь нелепо так прервалась.

За всех погибших в той войне

Чтоб песня скорби не кончалась.

Галина Хомякова, 1965 год